Время от времени вспоминаю диалог из фильма: «Луи – король-дитя».
Королева-мать уговаривает маленького Людовика танцевать перед фрондерами.
Он отказывается, шепчет: «Я ненавижу их! Я не буду танцевать перед ними!
Анна: У вас есть армия, чтобы их раздавить?
Людовик: Нет.
Анна: Тогда танцуйте. Танцуйте, чтобы царствовать.
Диалог этот, безусловно, вымышленный, но он очень точно рисует необычайно важный этап взросления юного короля. В десятилетнем возрасте (на момент начала Фронды Людовику 10 лет) он узнает, что такое предательство, отчетливо понимает, что будущее его — неясно, что мать и Мазарини уязвимы так же, как и он. А то и гораздо более. И, наконец, что выбор, который ему и его близким приходится делать каждый день — очень непрост. А цена ошибки — исключительно высока.
Людовик учится лавировать, хитрить, скрывать свои истинные чувства, держать лицо перед врагами и еще массе всего. И многое в его характере — и хорошее, и дурное, — что проявится после, закладывается именно в это время.
Но давайте шагнем чуть назад, в 1643 год – чтобы понять общую ситуацию сложившуюся вокруг Луи-ребенка.
В мае умирает его отец, Людовик XIII, и Луи становится королем (ему нет и 5 лет), а Анна Австрийская — регентшей.
Однако в этом назначении Анны «регентшей» есть условие крайне для королевы неприятное, даже в какой-то степени оскорбительное. Перед смертью Людовик XIII подписывает декларацию, в которой, повелевая ей заниматься «воспитанием и образованием Людовика и Филиппа, а также «администрированием и управлением королевством» до момента исполнения 13 лет старшему сыну, он одновременно отнимает у Анны Австрийской всякую власть, подчиняя королеву-мать Совету, в который входят Гастон Орлеанский — получивший звание генерального наместника королевства, принц де Конде — отец победителя при Рокруа, Мазарини, канцлер Сегье, суперинтендант Бутийе и государственный секретарь Шавиньи.
Таким образом в королевстве оказывается три «ветви власти»: маленький король и Анна Австрийская, которая готовилась управлять королевством в интересах сына до его совершеннолетия, парламент и Совет, чьи интересы, в общем… не вполне совпадают с интересами Анны Австрийской (читай Людовика XIV).
Очень скоро, не прошло и месяца, парламент, недавно послушно внесший в протокол декларацию Людовика XIII, благодаря настойчивости королевы-матери, аннулирует решение умершего и выводит Анну из-под опеки Совета. Но надо ли говорить, что утрата власти не устроила тогда членов Совета.
То, что Фронда началась именно тогда, в 1648 году, неудивительно. В то время маленький король был так слаб, положение Анны Австрийской выглядело не слишком устойчивым, в королевстве давно уже было неспокойно. За несколько предыдущих лет из-за войны с Испанией в несколько раз выросли налоги, так что Франция бурлила и протестовала и без недовольных принцев. Последним (как и парламенту) казалось, наверное, что достаточно протянуть руку, и власть созревшим плодом упадет им в ладонь.
Но и принцы, и парламент просчитались. Они недооценили чувства, которые испытывали друг к другу Анна Австрийская, Мазарини и маленький Людовик: доверие, дружбу, любовь… Вот это все – что обычно не включают в деловые расчеты.
Да, чувства – не единственное, что позволило, в конечном итоге, триаде королева-мать —Мазарини — Людовик XIV победить Фронду. Но они сыграли в этой борьбе немалую роль.
«У Людовика XIV нет никаких оснований дистанцироваться от своей матери или своего крестного отца (даже если его каждодневная жизнь неспокойна, даже если он меняет все время место своего пребывания, даже если он спит на грязных и дырявых простынях). Фрондеры это чувствуют и злятся из-за этого, их политика направлена на то, чтобы представить в ином свете свой мятеж, убедить всех в том, что они хотят якобы вырвать короля из его окружения, считающегося вредным. Если бы юный король не был верен королеве-матери, все бы рухнуло: и этот мятеж, который так и не смог разрастись до революции, предстал бы как невероятное зрелище антикоролевского восстания, поддержанного самим королем». — (Ф.Б)
А между тем борьба была тяжелой. И не однажды Луи пришлось чувствовать слабость — свою и людей, которым он доверял и которых любил.
Дворец, в котором они жили, несколько раз окружали мятежники. Один раз, прорвав заслоны, которые, прямо скажем, были не особенно надежные, во дворец ворвалась толпа. Ночью. Они требовали показать им короля.
Они ворвались в спальню Людовика. Удостоверившись, что король – во дворце и у них в руках, ушли.
Людовик не спал, но притворялся спящим. И боялся, конечно. А кто бы не боялся?
Дважды Людовику пришлось тайком бежать из дворца. Дважды он возвращался, когда ситуация выправлялась.
Тогда же ему пришлось наблюдать за тем, как непоследователен, непостоянен его народ. Совсем недавно Париж бушевал, оскорблял королеву-мать и Мазарини, требовал изгнания кардинала и все такое прочее. А спустя время – не такое уж долгое — народ встречает Мазарини, въезжающего в Париж со своим крестником, необычайно доброжелательно. Он еще не кричит: «Да здравствует Мазарини!» — но уже очень близок к этому.
В эти годы у него развилась он стал плохо переносить большие скопления народа.
Франсуа Блюш пишет: «Период мятежей в столице отразился на здоровье короля: у Людовика развилась охлофобия, от которой он не смог избавиться до конца своих дней».
Всю жизнь он боролся с этой фобией — а как иначе? Вся жизнь короля проходит среди людей. Но в толпе он так всегда и чувствовал себя… некомфортно.
Многие, правда, на основание вышесказанного утверждают, что Людовик с тех пор терпеть не мог Париж, но это, конечно же, ерунда. Будь так, он не провел бы в нем столько лет, когда уже мог выбирать, где ему жить.
Но Пале-Рояль Луи с матерью покинули при первой же возможности.
«Это здание, сооруженное в центре города, нисколько не похоже на крепость; его легко окружить, и опыт показывал, что его можно захватить без труда. Королева-мать и Мазарини испытали это на себе. Вот почему, как только установилось спокойствие, Анна Австрийская переехала жить в Лувр. Здесь Людовик XIV проведет восемь лет». — Ф.Б.
продолжение следует